священник Алексей Пенькевич. Святые благоверные князь Петр и княгиня Феврония - муромские чудотворцы. (поэма-житие)
Священник Алексей Пенькевич.
Святые благоверные князь Петр
и княгиня Феврония,
в иночестве Давид и Евфросиния,
Муромские чудотворцы.
(поэма-житие)
1
В лесном краю звенит кукушка,
Заводит речь сама с собой.
Вот где-то вторит ей подружка
По-над зеленой стороной.
Леса бескрайни и высоки,
В зеркальных водах глубоки.
И тихо шепчутся осоки
По берегами реки Оки.
Еще страна не знает ига,
И не печется средь золы
Здесь в дебрях горькая коврига
Вдали от глаз и от стрелы.
Не вьется гарь в клубах тумана,
И на заре в речной красе
Глубь не кровавится, как рана,
И нет слезы в ночной росе.
Как филин косится с прищуром –
Так сморит ночь в сырую рань…
Стоит лесной хозяин Муром,
Стоит красавица Рязань.
2
Игра лучей подобна ласкам,
Цветами землю замело.
И неспроста в краю рязанском
Зовется Ласковым село.
Как луч на куполе играет!
А там, где пестрый луг зацвел,
Цветок цветку слегка кивает,
Приемлют друг от друга пчел.
Холмится лес за дальним тыном,
И, рой приметив наперед,
Там старый бортник вместе с сыном
По дуплам ищут скрытый мед.
Когда же рдеет вечер мгляный
В вершинах ясеней и лип,
И воздух сладкий, воздух пряный
В покое сумерек разлит,-
В село ведет их путь приметный,
И, дав мальцам орехов горсть,
Все обсуждают план заветный –
Измыслить собственную борть.
3
Мы в дом войдем, коль вам по нраву,
Где чередой за годом год,
Себе и Господу во славу
Живет весь бортнический род.
Но старики и сын степенный
По сонму дел ушли сутра,
В светлице с пряжей неприметной
Февронья - дочка и сестра.
Прядет под тихие напевы –
Красе Февроньюшке день мал!
В честь Сирской мученицы – девы
Покойник дед ей имя дал.
И к тайнам травного целенья
Ум приобщить сподобил Бог,
И к чуду клиросного пенья,
Где антифон так тих и строг…
Она прядет, и средь работы
На образ глянет сдержит вздох.
Как знать им девичьи заботы?
Но все, что ждет, подай ей Бог!
4
Пчела взяла последний взяток,
Цветок разбуженный креня,
И стайка маленьких опяток
Рыжеет шляпками у пня.
В овраге вспыхнул куст рябины,
Зардели ягоды в соку,
И листья клена и осины
Кружатся, падают в Оку.
Вдруг стало сумрачно и тихо…
Сейчас польет, того и жди!
И занялись на редкость лихо
Сплошные долгие дожди!
Разбушевалась непогода,
Когда вошла в один из дней
В ворота крытая подвода,
Ввели оседланных коней.
И в забытьи, с укусом гада,
Оструплен весь внесен был вождь.
Горела в горнице лампада.
Шумел ,шумел по кровле дождь.
5
Земля умылась первым снегом,
Глядит невестой у крыльца.
( Снег первый служит оберегом
Красе девичьего лица,
Когда был взят , гласит поверье,
Тот снег в серебряный кувшин…)
И хмурый сыч, взъерошив перья,
Глядит с насиженных вершин.
Снежинок медленные звезды
Летят с серебряных высот,
Наполнив брошенные гнезда
На старом клене у ворот.
…Февронья странника лечила,
На помощь Господа призвав,
И с ней была святая сила
И сила всех целебных трав.
Чело пылало словно уголь,
Но вот, иссякшая гроза,
Лихой недуг пошел на убыль.
Очнувшись, гость открыл глаза.
6
Князь Петр, брат Муромского князя,
Меньшим остался не у дел.
Уйти в поход, судьбой томяся,
Иль в монастырь – он не успел…
Вернулся слух, вернулось зренье,
Глаза открыл он и как раз
Увидел радость и волненье
Девичьих милых , чудных глаз.
…По вечерам ему и маме,
Заботы дня преодолев,
О преподобном Варлааме
Она читала нараспев.
О том,
Как понял бренность мира
Вдруг царский сын Иоасаф,
И о премудрости Акира,
И о заморских чудесах.
Все эти давние преданья
Князь знал почти что наизусть,
Но счастлив был, забыв страданья,
Все слушать их из милых уст!
7
Пчела проснулась чуть до срока.
Летит не ровно, клонит в сон.
Луга проведав для оброка,
Согрелась в церкви меж икон.
Пестрей цветов платки и шали,
Искрится розовый стихарь.
В лучах весны сердца прияли
Пасхальный радостный тропарь.
-Христос воскрес, воскрес из мертвых,
Своею смертью смерть поправ,
И сущим всем в чертогах смертных
Живот победой даровав!
С игрой лампад в глубинах взора
Князь Петр стоял пред солеей,
И глас Февронии из хора
Звенел ему – такой родной!
Их ждал, молвой не наказуем,
Тот миг ниспосланный с небес…
Вот с троекратным поцелуем
Летит – «Воистину воскрес!»
8
Два белых лебедя заплыли
В затон за дремлющим селом.
Ласкаясь в блестках влажной пыли,
Они плывут, крыло с крылом.
На них Господь глядит с участьем,
Для них реки закатный блеск.
Земным покоем , тихим счастьем
Исполнен каждый новый всплеск…
Мечтам являет лес бескрайний
Зубцы невиданных палат.
Не знать деревьям зыбкой тайны,
Ах, верно знают, лишь молчат!
Стоит Феврония у клена,
Свивая в пальцах шелк косы,
Глядит на отблески затона
В лучах закатной полосы.
И вечер теплый, несказанный
Струится счастьем, тих и ал.
Сегодня князь уврачеванный
Ее взять в жены обещал…
9
…Князь Петр отъехал на рассвете,
О чем уж было решено.
Грустней, родней всего на свете
Светилось девичье окно.
Два княжьих отрока делили
В соседнем доме бремя дней
_ Храни Господь – и все вскочили
На застоявшихся коней.
Изгой , изгой! От слов из-гоить,
Что значит просто «ощипать».
Велик Господь, и где ж с ним спорить,
Не каждой птице дал летать.
Князь возвращался в Муром скучный,
Где жил у брата в терему.
Всегда меньшой, во всем подручный,
Эх, горек , горек хлеб ему!
Но – князь, не бортник он, и гложет
Обет девице, как упырь:
Он взять дочь бортника не может.
Скорей в поход. Иль в монастырь!
10
- Нейдет не едет витязь милый,
Уехал, сердца не спросясь.
А нам кукушка век постылый
Здесь коротать, не вспомнит князь.
Ах, что ,кукушка, ты вещаешь,
И разве ж это может быть?
Неужто ты мне обещаешь,
Мне обещаешь долго жить?
И птица слушала признанья,
Лишь ей Февроньюшку понять.
Ой, князь не кончил врачеванья,
Никак недуг придет опять…
Заря на небе отыграла,
Вот на село спустилась ночь,
И мать украдкою вздыхала,
Да чем Февроньюшке помочь!
А через день, с лучом заката
Делились новостью в селе,
Что сел по скорой смети брата
Князь Петр на Муромском столе.
11
Прошла весна и лето красно
Глядится в зеркало Оки.
Ждала Феврония напрасно,
В ладьях все плыли - рыбаки.
Шумит ли дождик за окошком,
Псалтырь читая наизусть,
Зовет либор ее с лукошком –
Девичью душу давит грусть.
Неверен сердцу, гость залетный
Смутил чреду спокойных дней.
О нем , о нем простор зеленый
Шумит листвою тополей…
Когда ж вода покрылась пухом,
В затон, казавшийся без дна,
За впереди бежавшим слухом
Вошли два княжеских челна.
Знакомый отрок для призванья
Вошел в светлицу, поклоняясь:
Вновь ожидая врачеванья,
В челне лежал смущенный князь.
12
Ни в чем Феврония не стала
Больного князя упрекать.
Он лишь взглянул…и не пристало
Ему смущенья прибавлять.
Сердцам являя попеченье,
Господь недугом свел их вновь,
И в пору нового леченья
Цветком раскрылася любовь.
Князь был здоров к исходу лета,
Любя, любим , вновь полон сил!
Средь моря глаз, цветов и света
Их сельский пастырь обручил.
В руках, дрожащих от волненья,
Лучится образ так светло.
Родитель дал благословенье,
И воду вспенило весло.
Прощай, село! В тумане хмуром
К венцу Февроньюшка плыла,
И в княжий град, в боярский Муром
Она княгинею вошла.
13
В княжом дому пируют гости,
Уже изрядно захмелев.
И невпопад «Премудрость прости!»
Гудит диакон нараспев.
Вот увели. И, взором ярен,
С другими взглядом укрепясь,
Вдруг подался вперед боярин,
И молвил хмуро: «Слушай ,князь.
Ты всем нам люб, в том нету спора,
Здесь каждый гость – твой верный друг.
Но взял жену ты слишком споро
И не спросив ближайших слуг.
Твой брат покойный, сам ты видел,
Бывал покладист, нас поняв.
Ты, князь, боярынь всех обидел,
Себе женой селянку взяв.
Иль отпустить ее пристало,
Иль сам из Мурома ступай…»
Княгиня бедная молчала.
- Ой, княже, княже, выбирай!
14
В простых ладьях, почти без клади,
От стен, сокрытых вдалеке,
Они плывут по водной глади,
По серой медленной Оке.
Ладья вершит свое движенье
Вдоль камышей, лесов, стогов,
Не отличить их отраженья
От настоящих берегов.
Исчез комар к поре осенней,
Лишь редкий ворог прозвенит,
Да рыбий всплеск без опасений
У самых весел вдруг вскипит.
Лес разноцветною стеною
Стоит, по берегам двоясь,
И вдаль , подавлен тишиною,
Обняв княгиню, смотрит князь.
И злой судьбе в опереженье
В душе ведет печальный сказ.
- Оставив отчее княженье,
Ой, станешь, князь, ты – древолаз!
15
Заря цветком осенним вянет,
Нисходит мрак в речную тишь.
Как тать ночной, в лицо заглянет
Летучая шальная мышь.
День отгорел полоской алой,
И вечер тих, как в забытьи.
Дал отдых князь дружине малой,
Стоят у берега ладьи.
Усталых птиц спустились клинья,
Явилась первая звезда.
- Моя Февроньюшка-княгиня,
Теперь мы тоже без гнезда!
Друг верный рядом, как на страже,
В его сердечной маяте:
- Бог милосерд, не сетуй, княже,
Нас не оставит в нищете.
Костер голодный ест поленья
И разгорается сильней.
Звучат вечерние моленья…
Пусть утро будет мудреней!
16
Луна, как странник ,издалека
Плывет в ладье из облаков.
Спят журавли и спит осока,
И рыба спит у берегов…
Но день грядет в лучах восхода,
Приходит, ночи не спросясь.
От всех вельмож и от народа
Спешат послы: «Прости нас, князь!
Бояре властвовать желали:
Тотчас открылись мятежи,
И от ножей кровавых пали
Все, навострившие ножи.
Мы сыты долею примерной,
Не вспоминай о прошлом зле!
С твоей супругой благоверной
Воссядь на Муромском столе!»
Хранит Господь и Матерь Дева!
И, повернув ладьи назад,
Петр и Феврония без гнева
Вернулись княжить в Муром-град.
17
Державство их, гласят преданья,
Во всем прияло благодать,
Чужды напрасного стяжанья, для сирых – как отец и мать,
Любовью равной всех дарили,
Творили милость в простоте,
По Божьим заповедям жили
В смиренье кротком и посте,
И под конец, избрав моленья
Себе в удел в остаток дней,
Они оставили княженье,
Уйдя под сень монастырей.
И вот уже в одежде схимьей,
И гроб двуспальный источен.
Княгиня стала Евфросиньей,
Князь Петр – Давидом наречен.
И о кончине помышляли,
Чтоб их услышал кроткий Спас
И чтобы свой живот скончали
Они в один и тот же час.
18
Черница молча вышивала.
Уже не те ни глаз, ни слух!
Она для храма поспешала
Расшить узорами воздух.
И Петр, Давидом нареченный,
Прислал сказать ей:«Жду , сестра!
Вот , оставляю мир сей тленный.
Идем же вместе, нам пора.»
Спокойно к схимнице – княгине
Пришло значенье этих слов.
-Ах, подожди, мой господине,
Я в Божий храм дошью покров.
Вновь старец – схимник посылает
Все то же слово ей сказать.
И в третий раз он ей вещает:
- Мой час настал, не в силах ждать.
Она посланнику кивнула,
Последний раз иглу взяла,
И в ткань узорную воткнула,
Три раза нитью обвила.
19
И вот сказать она послала:
-Брат мой Давид, готова в путь.
Им волей Божией пристало
В Седмицу Светлую уснуть.
В единый срок они предали,
Свершив моленья, Богу дух.
И шали белые упали
На недоконченный воздух.
И, как желали, гроб двуспальный
В соборе принял их тела.
И чин свершился погребальный.
И вся земля проститься шла.
Но перед тем, как вспоминалось,
Их положить пытались врозь.
И дважды чудо совершалось,
И тело – с телом обрелось.
Так неимущим разуменья
Хотелось вновь их разлучить,
И в жизни, и по преставленьи
Они желали вместе быть…
20
В лесном краю звенит кукушка.
Заводит речь сама с собой.
Вот где-то вторит ей подружка
Над синей окской стороной.
Холмы лесисты и высоки,
Луга цветами замело.
И тихо шепчутся осоки,
И дремлет Ласково – село.
А в древнем Муроме доныне
В двуспальной раке мощи спят.
Князь-схимник с схимницей-княгиней
Дары духовные дарят.
И, землю кротких восприемля,
Чего всегда желали так.
За новобрачных шлют моленья,
Благословляют их на брак.
И все живут, живут преданья,
И помнит их речная синь…
Вот и окончено сказанье.
Дай Бог вам здравия. Аминь.
Назад к списку